Когда мы достигли центрального двора монастыря, здесь произошли кое-какие изменения. Я увидел их сразу, стоило мне выйти из-за угла кухни. Ворота были распахнуты настежь, и внутри монастырского двора торчали пятеро незнакомцев. Двое из них сидели в седлах, а трое беседовали с той парочкой монахов, что совсем недавно указали мне путь.

В самом дурном из своих настроений я поднялся в комнату, отпер дверь и не слишком удивился, когда увидел сидевшего за столом высоченного плечистого детину с аккуратной смоляной бородой, пушистыми ресницами и пронзительными карими глазами. Кожаная рубаха на нем едва не трещала по швам, стоило гостю только пошевелиться и немного напрячь мышцы.

Дом эпохи Клемента Вседержателя находился на узкой, увитой диким виноградом улице, в самом центре Старого города. Вывеска «Фабьен Клеменз и сыновья» была неброской и маленькой, но знающим людям говорила о многом.

Зависший над горизонтом багровый шар вечернего солнца нашел-таки прореху в затянувших край неба облаках и злорадно слепил глаза. Полозья саней весело хрустели свежевыпавшим снегом, а разгулявшийся с приближением сумерек мороз кусал щеки и нос. Еще и ветер колол лицо острыми снежинками.

Кидж-Кайя стояла, заложив руки за спину, слегка склонив стриженую голову. Новобранцы переминались за ее спиной, поглядывая на темные высокие своды, потрескавшиеся камни стен. В старом монастыре шел суд над оборотнем.

Аудиокнига. Она застонала, заслоняя глаза от солнечного света, — этот треклятый свет совершенно не хотел считаться с ее жутким похмельем. Кидж-Кайя осторожно села — мозги резко бултыхнулись в черепной коробке.

Аудиокнига. Приготовившись умереть, сержант пытался найти причину — хотя бы одну-единственную причину! — по которой ему не следовало этого делать. Теперь, когда два зверя — ярость и сожаление — перестали пожирать его изнутри, а до небытия оставались считанные минуты, почему бы не сыграть с самим собой в эту игру, столь же дурацкую, как вся его жизнь?

— Тронулись, — сказал Вик и быстро вышел на улицу. Забыв, конечно, расплатиться, это Сарториусова печаль. Да почему его — Бюро платит.

Машины были подержанные, зато дневной пробег ерундовый — Кеслер легко справлялся в одиночку. Второго механика ему пообещали сразу, но тот оказался пока не нужен. Вот когда бизнес раскрутится...

Вик почти бегом выскочил из офиса, открыл дверь машины и бросил Лоре:
— Пересаживайся. Я поведу. А то ты услышишь новости — врежешься.
— Я угадала? Импотент? Эти тетки над ним смеялись? — Лора проворно скользнула на правое сиденье.